простите нас за слабость душ, за то, что глубока печаль кровавых луж, за облака
Такой чистый, такой искренний, такой правдиво жестокий, такой колюче нежный.
Альбом. Юность.
Мы все чьи-то дети. Внутри каждого из нас живет по маленькому ребенку, который умеет обижаться, радоваться, чувствовать, как-то по-детски непосредственно и наивно.
Все детские обиды, вся радость, весь детский мир – мы вновь возвращаемся туда, откуда нас так нещадно и несправедливо вырвали. Но корни остались. Мы помним вкус песка, который хрустел на зубах после очередной потасовки с мальчишками со двора. Мы помним крик мамы «Домой!», когда мы заигрались допоздна на улице. Мы помним бумажные кораблики в радужных от бензина лужах. Мы помним, как переступали канализационные люки, потому что это была плохая примета. Мы помним свои дни рождения, падения с велосипедов, имена своих первых друзей. Казаки-разбойники, классики, качели, рисунки мелом на асфальте.
Самые дорогие, самые близкие, сокровенные воспоминания. Они погребены под рутиной каждого нового дня. И как только нам что-то напоминает о том времени – будь то песня, кадр в кино, просто фраза – они на мгновение оживают, и вновь опускаются на дно.
Юность… позволяет заново пережить моменты детства, вновь прочувствовать ту детскую радость, с которой мы играли в снежки. То чувство сладкой лени, когда нас поднимают с утра родители. Мы снова чувствуем. Вкус крови от разбитых губ. Чувство горькой обиды от вопиющей несправедливости, когда нас ругали родные. Мы снова можем жить.
(с)
Альбом. Юность.
Мы все чьи-то дети. Внутри каждого из нас живет по маленькому ребенку, который умеет обижаться, радоваться, чувствовать, как-то по-детски непосредственно и наивно.
Все детские обиды, вся радость, весь детский мир – мы вновь возвращаемся туда, откуда нас так нещадно и несправедливо вырвали. Но корни остались. Мы помним вкус песка, который хрустел на зубах после очередной потасовки с мальчишками со двора. Мы помним крик мамы «Домой!», когда мы заигрались допоздна на улице. Мы помним бумажные кораблики в радужных от бензина лужах. Мы помним, как переступали канализационные люки, потому что это была плохая примета. Мы помним свои дни рождения, падения с велосипедов, имена своих первых друзей. Казаки-разбойники, классики, качели, рисунки мелом на асфальте.
Самые дорогие, самые близкие, сокровенные воспоминания. Они погребены под рутиной каждого нового дня. И как только нам что-то напоминает о том времени – будь то песня, кадр в кино, просто фраза – они на мгновение оживают, и вновь опускаются на дно.
Юность… позволяет заново пережить моменты детства, вновь прочувствовать ту детскую радость, с которой мы играли в снежки. То чувство сладкой лени, когда нас поднимают с утра родители. Мы снова чувствуем. Вкус крови от разбитых губ. Чувство горькой обиды от вопиющей несправедливости, когда нас ругали родные. Мы снова можем жить.
(с)